«Образование для меня — это непрерывная цепь духовных постижений, духовных возгораний» 

Михаил Семёнович Казиник, известный музыкант, лектор, искусствовед рассказал о том, что сформировало его личность, что такое быть образованным человеком и какова должна быть цель образования.

Разговор с Михаилом Семёновичем вел Алексей Семёнычев, президент Ассоциации развития семейного образования-АРСО, организатор Форума «Открой Мечту! Детские проекты от идеи до успеха», спикер, блогер. Публикуем первую часть разговора.

Алексей Семёнычев (АС):  Михаил Семёнович, давайте начнём с вашего детства. Вы удивительно разносторонне развитый человек. Настоящий интеллектуал. Как сформировалась ваша личность? Кто сыграл в вашей жизни самую главную роль?

Михаил Казиник (МК):  Я могу назвать много имен. Композитор Соломон Евелевич Рабунский, замечательный композит театральный Борис Носовский. Мои друзья Боря Старосельский и Вова Смогоржевский — нас «три богатыря» называли, потому что мы действительно создали какую-то особую атмосферу. Был замечательный литературный кружок, которым руководил Борис Фрейдкин.

Была феноменальная учительница русского языка и литературы Розалия Ефимовна Фарбер, которая, во-первых, нас на «Вы» называла с 5-го класса, а, во-вторых, она постоянно давала рекомендации по тому, какие фильмы смотреть, какие спектакли смотреть, какие книги читать.

Это было что-то невероятное. Часть школьных учителей действовали не согласно системе, а в какой-то степени вопреки, потому что они были настоящими русскими, белорусскими, литовскими, еврейскими интеллигентами. А это более широкое понятие, чем просто национальность. И я действительно наслаждался этим. 

Кроме того, я, уехав из Петербурга в Витебск, на самом деле Петербург никогда не покидал, потому что я туда постоянно приезжал: сначала маленьким — меня привозили к родственникам, водили в Эрмитаж, в Русский музей, потом, когда я вырос чуть-чуть, я сам стал ездить и даже занимался потом не только в Витебске, не только у великого Гольштейна в Минске, но и у великого профессора Ваймана в Петербурге. Поэтому я получил хорошую школу. И мне всегда везло на определенных людей! 

Однажды замечательный Феликс Бутырин в Петербурге привел меня к Виктору Кривулину, уникальному поэту, уникальной личности. Питерская элита тех времен — это вообще было что-то непередаваемое современным языком.

А в Витебске я маленький шел со скрипочкой, и в окна выглядывали старички и старушки, которые учились в Витебской консерватории, в Витебской академии художеств. Ребенок со скрипкой для них был символом города, потому что «скрипач шагал, скрипач на крыше» и так далее. Они меня подзывали, угощали всякими вкусностями и рассказывали про Римского-Корсакова, про Петербургскую академию художеств, где они учились, про Петербургскую консерваторию, про Чайковского, про Глазунова. Я столько узнавал! Стоял часами! А когда очень спешил, я даже обходил эти дома, где они в окна смотрят, шел через пустырь, чтобы прийти домой и заниматься на скрипке и делать уроки, потому что я знал, что если кто-нибудь из них меня окликнет, у меня не хватит силы воли отказаться. Я очень много от этого всего получил. Поэтому Витебск и Ленинград — это воспоминания детства.

Помню Рижское взморье — меня родители с 59-го года, с восьмилетнего возраста, постоянно возили на фестивали искусств в Ригу. Там я каждый год слушал величайших Ойстраха, Рихтера, Когана, Ростроповича, Гилельса, всех с великими оркестрами, с Кондрашиным, Мравинским, с Янсонсами. Все детство проходило окруженное музыкой, искусством, вернисажами, картинами. Читать я на начал по слогам в 3,5 года, в 4 — бегло, по-настоящему. До сих пор могу на память читать все сказки, все поэмы.

АС: А кто и когда привел вас в музыкальную школу? Вообще, сейчас это очень актуальный вопрос — с какого возраста учить музыке?

МК: Это интересная история. Мои родители очень хотели учить меня музыке, но не особо спешили.

Я считаю, что музыку нужно «попробовать» в 3 года. Если не получится — еще через год. Если не получится — еще через год, и так до того момента, когда получится.

Потому что, например, шведы — я с ними спорю на эту тему — говорят, что скрипка — сложный инструмент, и ее осваивать нужно попозже, в 9–10-летнем возрасте, а начинать надо с блокфлейты, с чего-нибудь простого. А я им говорю, скрипка — настолько сложный инструмент, что нужно начинать играть тогда, когда ребенок еще не понимает, что это сложный инструмент.

АС: Ваши родители угадали с возрастом?

МК: Здесь не столько родители сыграли роль… В детском саду был замечательный музыкальный работник Марья Борисовна Савицкая. Бабушка Саши Рыбака и мама Игоря Рыбака. Александр Рыбак — победитель Евровидения со скрипкой, а Игорь Рыбак — мой друг детства еще по музыкальной школе. Он на пару лет моложе меня, мы очень дружили. Его мама — настоящий русский интеллигент. Она еще жива, ей 90 лет. Кстати, как и моя мама.

АС: Ничего себе!

МК: Люди, которые живут духовной жизнью — это совсем другая ментальность. Это невозможно передать.

Люди ведь от чего умирают? От пустоты.

У большинства людей уже в 30 лет пустота, в 35, в 40. Тогда начинается онкология и многое другое. Но ничего не начинается, если человек заполнен огнем, духом, если человек постоянно живет в интереснейшей ситуации, понимая, что каждый новый день несет заряд неповторности, красоты, гармонии. 

Ведь практически все болезни приходят в пустое тело, понимаете? 

Я даже могу сказать, что я убежден, что не все души бессмертны. Только те, которые выдержали в этом теле это испытание, — они остаются. А если душа не выдержала в теле, она аннигилирует вместе с телом — то, во что тело превращается, в то же превратится и душа. 

Я абсолютно не религиозный человек, но религиозный в высшем духовном смысле, и в этом отношении я могу смело сказать, что человек за свою жизнь заслуживает себе или бессмертие души, или абсолютный уход, и большинство людей абсолютно уходит. В этом я не сомневаюсь. Может быть, я слишком жесток, но, с другой стороны, я даю людям шанс, стимул для того, чтобы жизнь прожить в искусстве, в творчестве, в духовном, в доброте, в красоте, в гармонии. Не хочешь — не надо. Пожалуйста, уходи навсегда. Тебя вспомнят несколько твоих родственников, что был такой дядя Вася или тетя Шура, и довольно. 

Так вот, Марья Борисовна Савицкая увидала меня и сказала: «Ребенок абсолютно безумно одарен как музыкант». Мне было тогда 4 или 5 лет. Она-то и посоветовала отдать меня на фортепиано. Когда я сдал экзамен, вся комиссия была в восторге — у меня был абсолютный слух уже тогда. Они говорят: «Значит, ты будешь учиться на фортепиано, Мишенька». Я сказал: «Нет, на скрипке». Они вызвали моих родителей и говорят: «Вы же подаете на фортепиано». Мои родители говорят: «Миша, что такое?». Я говорю: «Нет, на скрипке». А я за день до этого услыхал, как Ойстрах играл «Интродукцию и Рондо Каприччиозо» Сен-Санса по радио, и сказал: «Неужели я не буду играть эту «Интродукцию и Рондо Каприччиозо»? Неужели я не буду, как Давид Ойстрах?», — и сам для себя потихонечку, ни с кем не советуясь, решил, что буду скрипачом. Они стали уговаривать моих родителей и говорить: «Ведь любой скрипач со 2-го класса изучает фортепиано, поэтому он будет и скрипачом, и пианистом, а дальше будет решать сам». Естественно, мои родители согласились.
  
АС: Что для вас быть образованным человеком?

МК: Здесь для меня все достаточно просто.

Что такое образование? 

Это создание образа. Теперь вопрос: образа чего? Образа вечности.

Образование для меня — это непрерывная цепь духовных постижений, духовных возгораний.  Вы можете себе это представить в виде эффекта домино, только положительного — зажигающиеся лампочки гирлянды. 

Вообще, главная работа человечества на Земле за всю историю цивилизации — это создание артефактов культуры и искусства. Всё остальное не играет абсолютно никакой роли. Людей специально зациклили на картошке, на квадратных метрах. Если общество нормальное — будет картошка. Если общество нормальное — построят квадратные метры. Этой проблемы нет в развитых странах, понимаете? То есть, у кого что болит, тот о том и говорит.

Людей заставляют все время говорить о политиках. Вы остановите в Швеции любого человека на улице и спросите, как имя премьер-министра. Вот я сейчас забыл имя нынешнего нашего премьер-министра. За мою жизнь в Швеции их сменилось 6 человек. Я могу себе позволить, как и большинство шведов, не помнить, как его зовут. 

Однажды мы посчитали, сколько моих портретов было в шведской печати за год и сколько портретов тогдашнего премьер-министра. Оказалось, что моих в 10 раз больше. 

Потому что премьер-министр — он работает, он чиновник, он никому не интересен. А я интересен, потому что я поставил «Моцарта против Сальери», потому что я поставил по Макиавелли пьесу, потому что мы поставили потрясающие чеховские пьесы.

Любая страна, любое содружество, любое сообщество оставляет после себя понятия творческие, явления культуры. И когда мы говорим о Дании, то моментально всплывает имя Андерсена, а не квадратные метры, не полезные ископаемые, не количество населения, а именно Ханс Кристиан Андерсен. Так будет и дальше.

Остаются не короли, не цари, не президенты. А если остаются, то тогда про них говорят очень плохо, как про Гитлера или Сталина, или Ленина, что они убивали собственный народ, совершали преступления. 

А вообще, если от страны остается только президент, это беда. От страны должна остаться музыка, поэзия, литература, дух, запах Эдгара По, привкус Пастернака, смысл Пушкина, глубина Шекспира, мольеровские предупреждения человечеству на 1000 лет вперед. 

Что такое Италия? Это «Страшный суд» Микеланджело, это «Божественная комедия» Данте. Это Флоренция, это эпоха Возрождения, спасение от засилья церкви, когда нельзя было уже ни одной мысли вслух сказать. Любая мысль — это костер, любая красивая женщина — это преступление, потому что она ведьма. В такие моменты в человечестве срабатывает защитная реакция. Как в машинах подушки безопасности. Эпохи Возрождения, по-разному называющиеся в разные времена, — это защитные подушки, необходимые в случае катастрофы. В последний момент они надуваются, и вы просто легонечко стукаетесь об эту подушку. Вот поэтому я считаю, что самое главное, что есть на Земле — это искусство и культура.

АС: Значит, цель образования — это создание образцов?

МК: Артефактов культуры и постижение их. И понимание, потому что созидателями все быть не могут.

Разговор с Михаилом Семёновичем вел Алексей Семёнычев, президент Ассоциации развития семейного образования-АРСО, организатор Форума «Открой Мечту! Детские проекты от идеи до успеха», спикер, блогер.

Конец первой части. Ждём продолжения...