В нашей еженедельной рубрике «Слово и антислово» в рамках проекта «Русский язык» мы расспрашиваем известных людей о том, какие слова им нравятся, а какие вызывают отвращение. Сегодня наша собеседница — писатель Дина Рубина. В этом году она автор текста для «Тотального диктанта», который пройдет 6 апреля.
— Какие слова вы сейчас считаете ключевыми?
— Это хороший вопрос к политику, журналисту, общественному деятелю. Не к писателю, у которого нет слов ключевых или не ключевых. Вернее, есть, если рассматривать этот вопрос в контексте его текущей работы. Я сейчас пишу роман «Русская канарейка». И для меня ключевые слова — это имена городов, где происходит действие (Одесса, Алма-Ата, Париж, городки Лигурийского побережья Италии). И — музыкальные термины, звуки, музыка «Реквиема» Моцарта, «контратенор» (это герой романа, он поет невероятно высоким голосом) и так далее. Понимаете, писатель всегда живет в том мире и оперирует словами и понятиями того мира, который в данный период жизни создает, в котором существует и который для него подчас более реален, чем окружающая его действительность.
— А если говорить о бытовом общении с окружающими? Может, у вас любимые слова есть?
— У меня любимое слово «путешествие» и примыкающие к нему, производные от него слова. В сущности, любое слово, которое приводит меня к колесам, к крылу самолета и так далее. Сейчас, например, меня страшно интригует Португалия. Очень хочу там оказаться, но не могу, держит дома работа. Учтите, что я очень давно живу в других, не российских пространствах, следовательно, весь мой лексикон, владение словом, фразой напоминают камеру на плече оператора, в объектив которой попадают новые и новые пейзажи, новые и новые лица, характеры.
— То есть набор слов и выражений, которые вы используете, меняется в зависимости от того, что попадает в этот объектив?
— Разумеется, и это нормально для писателя. Было бы губительно для человека пишущего, если б его инструмент был ограничен набором знаковых понятий. Впрочем, есть и писатели, жизнь и творчество которых основаны на реалиях какого-то определенного мира. Возьмите Дика Френсиса. Подобрать ключевые слова для его книг просто: скачки, лошадь, тренер, жокей, стипль-чез и так далее.
— Есть у писателей свои штампы?
— Есть, но у хороших писателей это штампы высокого класса.
— А что такое штамп высокого класса?
— Это набор виртуозных приемов собственного стиля.
— Захар Прилепин, например, говорил нам, что поймал себя на частом употреблении слова «прямо». И стал его избегать.
— Любой профессионал старается изживать какие-то «любимые» слова. Тем
не менее уйти от этого трудно. И у Набокова есть это. В то же время,
понимаете, это непременные маячки, по которым мы узнаем стиль того или
иного автора. Если бы Гоголь всю жизнь избавлялся от своих любимых слов,
которые он широко использует в описаниях — сада, одежды Плюшкина или
характера Ноздрева, если бы каждый раз он пытался избавиться от своих
личных штампов, то, открыв его книгу, мы просто не узнали бы его стиля,
мы бы не отличили его от Лермонтова или Толстого. Штамп — это и умение, и
манера строить фразу таким, а не иным образом. Это тоже штамп. Но это
штамп, который создается опытом, стилем, жизнью писателя.
