Писатель Дмитрий Быков о той своей ипостаси, что доставляет наибольшее наслаждение, — преподавании.
Если бы я был не я, вероятно, я бы себя ненавидел — то есть людей, активно меня не любящих, я понять могу. Это скорее любящие вызывают у меня вопросы, а то и подозрения. Но чего я вовсе не могу понять — это готовности некоторых людей прощать меня за школу.
Во-первых, не совсем понятно, что они должны мне прощать. Я перед этими далекими незнакомцами решительно ни в чем не виноват, просто нам повезло существовать одновременно. И уж вовсе неясно, почему преподавание в школе перевешивает в глазах этих людей все прочие мои недостатки вроде многописания, оппозиционности, еврейства, комплекции или симпатии к традиционному рифмованному стиху. Некоторые до сих пор думают, что можно преподавать в школе из теоретического желания сделать добро. Товарищи, клянусь вам, что это совершенно невозможно. Это так же немыслимо, как из желания вести здоровый образ жизни вдруг взять да и прыгнуть с трамплина. Преподавание в школе — единственное, что я делаю ради чистого наслаждения, вдобавок с сознанием смысла. Относительно смысла оппозиционной деятельности, скажем, у меня большие сомнения. Относительно смысла журналистики давно уже никаких сомнений нет. Но школа — это вещь полезная, и результат моей деятельности здесь виден: долго молчавший и совершенно, казалось бы, равнодушный верзила изрекает вдруг свежую и ценную мысль, забитый и презираемый сверстниками ребенок завоевывает авторитет точностью и догадливостью, девушка с ветром в голове читает Достоевского и на многое начинает смотреть иначе, а девушка с Достоевским в голове читает Аксенова и начинает смотреть на вещи проще.
