О ценности знания, превратностях любви к детям, клерикальном патриотизме и идеальном ЕГЭ The New Times поговорил с психологом, политиком и ученым Александром Асмоловым.
О любви
Недавно у меня был разговор о концепции образования, какой она представлена в «Стратегии 2020»*. Расхождение мое с глубокоуважаемыми коллегами, работавшими над созданием этого документа, связано с их пониманием образования как сферы услуг. «Представьте себе, — сказал я, — что вы провели с восхитительной девушкой ночь. Вы проснулись и счастливы, весь мир играет разными красками. Она смотрит на вас и говорит: «Милый, ты доволен, как я тебя обслужила?» Конечно, любовь связана со многими действиями, техниками, но разве она к этому сводится? Услуга всегда имеет четкий целевой характер — за что вы платите. Но если бы я готовил студентов по принципу «ты должен выучить только то, за что заплачено» и ориентировался на сиюминутные актуальные запросы рынка, я бы всегда проигрывал. Образование — это институт социализации, его нельзя сводить к прагматике, по отношению к актуальным запросам рынка оно всегда избыточно, и благодаря этому общество может развиваться. Выпускники МАИ, МЭИ, Бауманки, МГУ часто работают руководителями крупнейших корпораций, банков. При этом кто-то из них по специальности физик-теоретик, кто-то — инженер в области стали и сплавов. Но полученное ими образование более универсально, оно не приковывает их к узкой специальности, как приковывали к ядру английского каторжника, сосланного в Австралию. Сегодня, когда мы живем в мобильном мире, узкая специализация ограничивает возможности даже в самой сфере услуг.
