К другим статьям
Конечно же, такого слова не должно быть в лексиконе порядочного педагога. Само понятие «родитель» в образовании что-то вроде священной коровы в Индии: всегда прав, неприкасаем и всегда в центре внимания. Чудовищное слово маргинал никоим образом не должно с этим священным словом сочетаться. То есть маргиналы–то в стране есть (в любой стране есть бомжи, алкоголики, словом, люди, ведущие асоциальный образ жизни), но, в пределах школы, эти люди становятся «семьями, попавшими в социально опасное положение». То есть вот они пили-пили, не работали и попали нечаянно в такую ситуацию, а у них дети.
Социальные службы и школа, в первую очередь, должны охватить их своим вниманием, составить план работы, детей непременно записать в кружки, путёвки в местный лагерь или санаторий бесплатно, подготовить в школу с помощью соцзащиты бесплатно, питание в школьной столовой бесплатно предоставить, летом в пришкольный оздоровительный лагерь – первыми, чуть ли не принудительно.
Классный руководитель вместе со школьным психологом и социальным педагогом - держать на контроле весь образ жизни семьи, вплоть до проверки наличия дров в отопительный сезон, проверить умеют ли топить печь и т.п.. В некоторые семьи приходится бедному учителю, словно участковому, наведываться чуть ли не каждую неделю. Лишение прав родителей крайне редки: «Ну что вы! В семье всё равно лучше, а в детдом–то как! Им помочь надо, с ними надо поработать».
И вот дети, воспитывающиеся в условиях часто полного отрицания всех норм человеческого общежития, несут свои взгляды, привычки, нормы поведения в школу. Матерятся, (других слов они просто не знают), воруют у одноклассников, хамят учителям, (бывает, просто отпускают нецензурные реплики). Обижают всеми доступными средствами тех, кто не может дать отпор, срывают уроки, просто « пакостят», как могут.
Они не виноваты, их так воспитали, они ничего хорошего в жизни не видели, они не привыкли следить за чистотой, мыть руки, пользоваться носовым платком, говорить «спасибо», бывает, голодают, они выживают, как могут. Как же их воспитывать, как не дать скатиться за черту закона? И тут возникают вопросы:
1.Почему с таким ребёнком, в основном, вынужден работать классный руководитель, который проводит в день по 5-6-7 уроков? И эта его основная работа!
2.Почему мерами к дитяти, который нарушает все мыслимые нормы поведения и все строчки школьного устава, могут быть только бесконечные разговоры? (школьный психолог, директор, зам. по воспитательной работе могут только поговорить, желательно ласково). Всевозможные комиссии – опять разговоры. Эти бесконечные разговоры приводят ребёнка и его родителей к пониманию своей полной безнаказанности.
3. Что делать, если в классе несколько таких детей? И в данный конкретный момент они срывают урок? (их принуждают ходить в школу, где оно чувствуют себя как Геклеберри Фин в приличном обществе: неудобно, тяжело, скучно)
4. Как защищены права детей, которые испытывают, мягко говоря, дискомфорт от тесного ежедневного общения с каким–нибудь юным «матершинником» и воришкой? (родители считают, что порядок в классе, опять же, должен навести учитель: защитить, проследить, провести урок и дать знания в любых условиях.)
Знаю случай, когда в 9 класс посадили паренька, отсидевшего в детском исправительном учреждении три года. Через несколько месяцев он отбыл туда опять, но успел-таки за короткое время обучить восторженных одноклассников секретам поведения на зоне и эффективным способом попадания туда. В этот класс и вообще в школу его посадили, несмотря на отчаянное и понятное сопротивление директора, представители высших инстанций. По их разумению, права ребёнка на образование должны быть строго соблюдены, учителя должны отрабатывать свой хлеб, «перековывая» заблудшую овцу, несмотря на яростное сопротивление оной.
5. Есть целые семьи, которые с завидным постоянством воспитывают детей со стойкими асоциальными привычками, не желающих учиться, которые являются жертвами образа жизни своих родителей. Таких детей может быть и 2, и 3, и 5 . Эти семьи должны нести за это хоть малейшую ответственность? В маленьких городках, где всё на виду, учителя с ужасом наблюдают округлившиеся животы «мамочек-героинь», «предвкушая» работу с очередным отпрыском.
6. Кто- нибудь отслеживает количество, статистику увеличения или уменьшения таких семей. Понятно, что школа может только написать кучу отчётов по работе с такими детьми и семьями, и не больше.
В самой задаче, поставленной школе, - перевоспитать, сделать достойными гражданами таких детей, заложено противоречие всем нормам психологии и здравого смысла. Не может педагог «перебить» влияние семьи полностью, воспитать «с чистого листа», наперекор родительскому ежедневному негативному поведению. Они выходят в жизнь с тем, что заложила семья, в первую очередь. Работа с ними, например, в небольших городках сводится к бесконечным планам и отчётам. Пока на очередном нудном совещании обсуждают «меры предупреждения, охват кружковой работой, вовлечении в гражданско-патриотическую работу и прочее», эти дети прогуливают школу, сами думают о своём пропитании, и, в конце концов, некоторые из них, нарушив закон, попадают в исправительные заведения, несмотря на «охват кружковой работой». Сколько это «съедает» учительской энергии, сколько педагоги выслушивают в свой адрес как от родителей, у которых всегда виновата школа, так и от чиновников, у которых опять же виновата школа, одному богу известно!
Ответственность родителей никто не отменяет, неправильно воспитанный ребёнок может представлять, будем называть вещи своими именами, серьёзную угрозу обществу. Эта проблема общая, а возложено её решение на школу, на совершенно бесправных учителей.
Надо посмотреть правде в лицо – школе делегировали то, с чем она априори справиться не может. Единичные случаи не в счет. Пока пишутся очередные отчёты по работе с «детьми, попавшими в сложную жизненную ситуацию», уходит время.
