Фотографии: Depositphotos / Иллюстрации: Юлия Замжицкая
Научный журналист, лектор, автор книг о мозге и поведении Ася Казанцева о том, почему любовь помогает работать и учиться.
Почитала тут по рабочей надобности (не спрашивайте) обзор про способы мотивации сотрудников. Он предсказуемо сообщает, что все люди разные. Задумалась, какой человек я.
Отчетливо осознала, что для меня история про работу и образование — это, в первую очередь, про любовь (в большей степени, отмечу в скобках, чем, собственно, любовь). У меня job performance прямо пропорционален степени неформальности отношений. Мне надо чувствовать себя любимой и самой их любить, и тогда я из кожи вон лезу. А если эмоциональная связь не формируется, то я ничего и не хочу. Мне критически важно, чтобы отношения были неуставными. Там, где начинается, скажем, учет рабочего времени, я работаю столько, сколько положено; там, где его нет, я работаю все время, когда не сплю. Две самые унылые работы в моей жизни были такие, где к начальству принято было обращаться по имени-отчеству. На двух самых крутых работах в моей жизни я была в начальство в хлам влюблена.
Не то чтобы это какое-то принципиально новое знание, но это размышление заодно напомнило мне, почему я была так бесконечно счастлива в «Вышечке» (Высшей школе экономики — прим. ред.) и так бессмысленно страдала в Бристоле. Ровно поэтому же: в первом случае у меня получалось воспринимать преподов как свою стаю. Было понятно, что многие из них будут приходить ко мне на вечеринки, когда закончится формальный сеттинг; с кем-то мы будем пересекаться на научных фестивалях, и гулять по ступенькам вдоль Волги, и ужинать после лекций; с кем-то нет, но все равно.
Основное, чем я занималась в «Вышке», — чувствовала себя любимой. Не только себя — всех: и преподавание, и расписание, и система тестирования все время были устроены таким образом, чтобы нам было понятно, и интересно, и не мучительно. И готовилась я там к экзаменам и тестам, как проклятая не потому, что мне первично так уж было интересно про какие-нибудь там клетки Пуркинье или меня волнует оценочка, а потому, что прийти неготовой воспринималось, в первую очередь, как свинство по отношению к преподу, который старался, выкладывался, объяснял. Магистратура маленькая, все всех знают. Многие читают более одного курса в течение предстоящих двух лет, и надо стараться сейчас, чтобы они хорошо относились ко мне и дальше.
Главное в работе — это люди, а на лекциях — зрители. Источник: Facebook
В Бристоле же учебный процесс организован по рекомендациям ведущих собаководов. Во-первых, лекций в принципе мало, а много самостоятельного чтения. Во-вторых, очень часто лекцию читает не постоянный препод (да и вообще толком нет постоянного препода), а лучший специалист в Англии по соответствующей теме. Это чудовищно бессмысленно для таких, как я. Постоянный препод даст информации на семь пунктов, но я из них усвою шесть, потому что он мне нравится. Приглашенный лектор даст информации на 12 пунктов, но я из них усвою четыре, потому что — а смысл? В Бристоле контрольные работы были анонимные, под номерами, преподы реально, кажется, не знали, кому они поставили 80 баллов, а кому 50 — и какой тогда смысл готовиться? Для меня эта система чудовищно, мучительно, кромешно не подходила. (Ну, потому что любая справедливость невыгодна привилегированным, ага).
Возникает, конечно, закономерный вопрос — а как сейчас? Ключевая, фундаментальная проблема моей нынешней работы заключается в том, что у меня, собственно, нет коллег. Некого любить, не для кого стараться. Книжки человек пишет один, лекции готовит один. Ну, не то чтобы коллег совсем не было, все равно есть дружественные научные журналисты и постоянные организаторы лекций, но все-таки это другое: мы видимся в лучшем случае три раза в год. А работать без любви и лояльности я не умею и не вижу смысла.
В итоге она принимает обезличенную форму: чувство принадлежности во мне вызывает аудитория. Слушатели вообще. Когда их кто-то пытается обижать (например, отменять анонсированную лекцию без уважительных причин или говорить им на соседней лекции чушь), мною овладевает амок, и я за них рублюсь, как за главное, что у меня есть в жизни. Ну, особенно потому, что это правда так.
Материалы по теме:
Если вам нравятся материалы на Педсовете, подпишитесь на наш канал в Телеграме, чтобы быть в курсе событий раньше всех.
Подписаться
