Как учителя проявляли мужество в военное время

Фотографии: Wikimedia Commons / Иллюстрации: Юлия Замжицкая

Рассказываем об учителях времен Второй мировой войны, которые стали образцами бесстрашия в глазах своих воспитанников.

Януш Корчак 

В 1911 году молодой успешный врач Эрш Хенрик Гольдшмидт, больше известный как Януш Корчак, оставил медицинскую практику и основал в Варшаве «Дом сирот» для еврейских детей.  

Общаясь со своими воспитанниками, Корчак проявлял искреннее уважение к их личности, и не не словах, а на деле следовал свою главному педагогическому постулату: «Воспитатель должен любить детей». 

Когда немцы оккупировали Польшу, Корчак продолжал обучение и воспитание сирот, ставил детские спектакли в своем приюте, чтобы хоть как-то отвлечь детей от ужасов войны. 

Несмотря на все попытки Корчака спасти своих подопечных, в августе 1942 года 192 его воспитанника были направлены в «лагерь смерти». Януш Корчак вместо личного спасения выбрал смерть со своими детьми в газовой камере, оставив за день до гибели такую запись в дневнике:  

«Последний год, последний месяц или час. Хотелось бы умирать, сохраняя присутствие духа и в полном сознании. Не знаю, что бы я сказал детям на прощание. Хотелось бы только сказать: сами избирайте свой путь. Я никому не желаю зла. Не умею. Не знаю, как это делается».

Йохан ван Хульст

Йохан ван Хульст был директором протестантской школы в Амстердаме, которая располагалась напротив детского сада, где нацисты временно содержали еврейских детей перед отправкой в концлагеря.

Ван Хульст разработал рискованный план по их спасению: детей тайком передавали через забор между детским садом и школой и прятали в одном из классов, пока не появлялась возможность их эвакуировать. 

Голландскому директору удалось сохранить жизни более 500 еврейских детей, но он всегда мучился тем, что не смог спасти больше:

«Ты понимаешь, что никак не можешь взять с собой всех детей. И ты знаешь наверное, что дети, которых ты оставишь, погибнут. Я взял с собой 12 человек. А потом спрашивал себя: почему не 13?». 

В 1972 году за свою гуманистическую деятельность Йохан ван Хульст получил звание Праведника народов мира от правительства Израиля.

Ксения Ползикова-Рубец

Учительница истории и завуч Образцовой школы (сейчас Гимназия №2 г. Санкт-Петербурга) Ксения Владимировна Ползикова-Рубец вела дневниковые записи о том, как и чем жила ее школа в блокадном Ленинграде. 

Условия обучения были тяжелыми: занятия проходили под звуки сирен, в школьном здании не было света, воды и отопления, а во время  артобстрела дети учились в бомбоубежищах. Мысли полуголодных учеников были заняты едой, переживаниями за близких. 

На уроках Ксения Владимировна старалась отвлечь ребят от мрачных мыслей и при этом проводить каждый урок так, чтобы они запомнили как можно больше:

«К урокам готовлюсь по-новому. Бывало раньше вечера проводила за книгами, чтобы расцветить ярким, красочным материалом урок. Сейчас я себя «ограничиваю». Ничего лишнего. Скупой ясный рассказ. Детям трудно готовить уроки дома; значит, нужно помочь выучить их в классе. Не ведем никаких записей в тетрадях: это тяжело. Но рассказывать надо интересно. Ох, как это надо! У детей столько тяжелого на душе, столько тревог, что слушать тусклую речь они не будут. И показать им, как тебе трудно, тоже нельзя», — писала она.

После войны Ксения Владимировна написала книгу о школьниках блокадного города «Они учились в Ленинграде: Дневник учительницы» — эта книга о мужестве педагогов и детей, которые раньше времени повзрослели и яснее, чем до войны, осознали ценность учебы.

Мария Шарый

Уроженка Петербурга, Мария Михайловна Шарый работала учителем истории, а в блокадное время была назначена директором детского дома №51. Сотрудники детского дома, как и сама Мария Михайловна, по всему городу собирали изможденных осиротевших ребят, находившихся на грани гибели, и делали все возможное, чтобы их выходить. 

К несчастью, некоторых уже нельзя было спасти. Вот что вспоминала одна из воспитательниц: 

«Утром мне страшно было входить в подвал, где они спали на топчанах, поставленных впритык друг к другу. В подвале было полутемно, он освещался фитильками, опущенными в керосин. Я шла по узкому проходу, вглядываясь в лица детишек, и одни говорили: «Тетя Леля пришла!», а другие лежали неподвижно с открытыми глазами. У ослабевших от голода работников детского дома не было сил хоронить детей, хотя бы в снегу. Умерших относили в туалеты, но скоро они были уже битком набиты телами мертвых детей. Наконец, нашлась одна воспитательница, которая вызвалась за хлеб вывозить на санках детские трупы и разбрасывать их по улицам».

И все же многим воспитанникам детского дома удалось выжить в блокадном Ленинграде именно потому, что они попали на попечение Марии Михайловны и ее коллег.

В июне 1943 года было подписан указ о награждении Марии Михайловны Шарый медалью «За оборону Ленинграда».

Материалы по теме:

• Иоганн Песталоцци: чудак, неудачник и гениальный педагог;
• Равнение на наших: отечественные педагоги, чьи идеи популярны за рубежом;
• Леопольд Сулержицкий: «вечный ребенок», который стал «отцом» театральной педагогики.