«Не гони пургу, директор», или История о том, как усмирить хулиганов в детском доме

Фотография: Pixabay. Иллюстрация: Юлия Замжицкая

Александр Городинский еще в советское время работал педагогом, директором школ и интернатов в Латвии, а потом — учителем в США. Ему приходилось сталкиваться с очень разными детьми и принимать решения, от которых зависело, какими они вырастут. Свой необычный педагогический опыт он запечатлел в рассказах. Публикуем первую историю Александра о его воспитанниках из детского дома, о том, как он и его коллеги помогали им справляться с жизненными трудностями и взрослеть. 

В детском доме, куда меня направили работать, правили свои законы. «Главари» диктовали условия жизни для учащихся, а заодно и для работников. Их авторитет держался на кулаке. Они наказывали тех, кто им не угодил, организовывали воровство, а наворованное распределяли. Лучшее из воровской добычи доставалось самим лидерам, следующие по значимости украденные вещи получали особо приближенные,  остатки доставались тем, кого лидеры поощряли. Ничего оригинального — так положено в криминальных обществах.

«Главари» не выполняли никаких школьных обязанностей, только спали, ели и бродили где попало. Да, еще занимались примитивной любовью с девчонками, которые им нравились.

Очень скоро я понял, почему никто до меня не соглашался работать руководителем этого детского дома. Через несколько дней, после того, как я приступил к своим обязанностям, двое «главных» явились ко мне в кабинет. Была уже ночь. Высокие, крепкие пацаны (обоим по 18 лет) вальяжно ввалились в дверь, дымя дорогими сигаретами и с бутылками вина в обеих руках.

— Здорово, директор. Как дела? Работаешь еще? — прогундосили крепыши бандитски дружелюбно, как давние знакомые.
— Здесь не курят. И спиртные напитки категорически запрещены в нашей школе.
— Ты не шуми. Хорош базарить. Мы пришли к тебе заключить договор,  — сказал самый разговорчивый.
— Какой договор? О чем? — дал я понять, что не намерен обсуждать вопросы в подобной ситуации.
— Мирный договор между тобою и нами.
— А кто воюет? Мне войны в армии хватило с избытком.

Уяснив мою несговорчивость, ребята решили действовать более решительными методами:

— Кончай гнать пургу (матом), директор! Без нас ты никакие порядки не наведешь. Здесь все зависит от нас. Так много лет было до тебя, так будет всегда. Давай лучше выпьем и обмозгуем, как все сделать «тип-топ», — после этих слов, без тени сомнения, один из них умелыми движениями открыл бутылки и разлил каждому по целому стакану.

Я спокойно и уверенно опорожнил стаканы в мусорное ведро, в этом же ведре разбил бутылки. «Главари», огрызнувшись, вышли из моего кабинета.

На следующее утро никто из них не собирался подниматься вовремя. Такое поведение являлось правилом, подтверждающим иерархический статус.

Я вошел в комнату, где они спали. Там стаяла невыносимая вонь от табачного дыма, грязного белья, немытых тел и алкогольного перегара.

— Бойцы! Весной вы уходите в армию, а простых навыков дисциплины не имеете. Вам тяжело придется в штрафбате.
— Какой штрафбат? Ты что мелешь? — заорали «главари».
— Я вам сейчас покажу, что такое «штрафной батальон»! — сказал я и быстро перевернул обе кровати.

Для главарей это действие явилось высшим оскорблением. Тем более, что в комнате в этот момент находились несколько «приближенных».

Наверное, меня избили бы, если б я не задал спокойно вопрос, озадачивший всех:

— Бойцы! Почему вы живете в таких паршивых условиях? Вы что, себя не уважаете? Неужели никто не хочет жить в комфортных, красивых, благоустроенных комнатах с телевизорами и мягкими кроватями?

Открытые рты и выпученные глаза говорили лучше всяких слов. Убедившись, что мой трюк удался, я начал вести с ребятами мирную беседу:

— Давайте усовершенствуем свой быт. Комнаты уютные устроим, санитарные условия нормальные создадим. Ведь уважающие себя люди так не живут.
— Чего ты от нас хочешь? Что тебе в нашей комнате не нравится? А ты видел другие комнаты? — загундосили жители «элитарной» комнаты.
— Видел. И знаю, как сделать вашу жизнь лучше. Поэтому и приехал сюда работать.
— Что за трёп? Никого никогда не интересовала наша жизнь ни здесь ни там, а тебя вдруг волнует? — засомневались «приближенные».
— Как сделать вашу жизнь лучше, я расскажу на общешкольном совещании во время завтрака. 

Завтракать пришли все, кроме «главарей». Я дождался, пока ребята поедят, и изложил свою программу преобразования детского дома. Мои объяснения приняли с нескрываемым интересом, хотя и без доверия. Слишком много взрослые врали этим детям. 

Пацаны собрались нести завтрак «главарям», но я их остановил и сказал, что отпущу после своего выступления. «Главари», впервые получив холодный завтрак, почувствовали, что авторитет уходит от них, поэтому приняли единственное, по их мнению, верное решение.

На следующий день во время уроков один из них вызвал меня из кабинета. Как только я вышел, он тут же упал на пол. Я бросил взгляд в противоположную сторону и увидел его приятеля — тот целился в меня из самодельного пистолета. Выстрел раздался и я (мне показалось), как в замедленном кино, увидел летящую пулю, которая пролетала рядом с ухом и шмякнулась в штукатурку. В таких случаях или замираешь от страха, или действуешь молниеносно. Схватив за волосы лежащего «главаря», уже вместе с ним я прыгнул в сторону стрелка. Тот не успел опомниться, как получил удар.

Обоих оглушенных затащил в свой кабинет. Услышав шум, кое-кто выглянул в коридор из классных комнат. На изумленные вопросы я ответил, что упали книги с полки. Вернулся в кабинет и связал испуганных и «соратников».

Когда пацаны пришли в себя, я разыграл спектакль. Набрал телефон своего знакомого и начал с ним беседу, делая длинные паузы:

— Послушай Леша, у меня тут произошел инцидент. Я не хочу вмешивать милицию… Заберут их и отпустят… Меня же и обвинят, что плохой педагог… Я решил их «убрать с концами». В отчете напишу, что сбежали в неизвестном направлении… Ты мог бы приехать на своей машине? Мы их закопаем у тебя в лесу, там их никто не найдет… Думаешь, собаки найдут? Тогда захвати пару ведер серной кислоты, мы их в твоей ванне растворим и смоем в канализацию… Хорошо, жду тебя.

Спектакль удался. Извинений и клятв в верности эти ребята никогда так много не произносили. С тех пор в нашем детском доме установились другие порядки.

Я взял с них клятву, что никто не узнает о случившемся, и сам пообещал никому ничего не рассказывать. Вы, уважаемые читатели, узнали об этой истории первые. И то только потому, что до меня дошла достоверная информация об их смерти. Погибли с разницей в полгода в разных тюрьмах.