К другим статьям
«Лучшая апелляция - та, которой не было», гласит народная мудрость. Тем не менее, многие выпускники взывают к процедуре, направленной «на защиту прав экзаменующихся». Какие-то апелляции удовлетворяются, но чаще всего эксперты не добавляют баллы к работе выпускника. Учитель истории Александр Драхлер попытался выяснить, как и почему это происходит, став очевидцем процедуры «защиты прав» собственной дочери.
В Москве апелляция происходит дистанционно, через систему видеоконференцсвязи (ВКС). Родители девочки присутствовали на апелляции, слышали и видели по скайпу всю процедуру. Как пишет Александр Борисович, к организации мероприятия у него нет вопросов - все происходило складно и достаточно доброжелательно. «Вначале все было весьма гладко: проверили авторство работы и похвалили дочь за хорошее выполнение тестовой части», - пишет он в своём блоге в Фейсбуке. Дальнейший ход процедуры автор поста характеризует как шоу.
Нет, внешне все выглядело все так же пристойно. Но содержание…
Схема следующая. Эксперт поясняет, какие ошибки увидели эксперты (на Московской олимпиаде школьников по праву, например, это называется «показ работы») и, довольный собой, переходит дальше. Мнение ученика, даже если и выслушивается, то во внимание никоим образом не принимается.
Вся апелляция свелась к «донесению мнения экспертов», так как именно в этом, по словам эксперта - представителя предметной кмиссии, и состоит его задача.
Так, в одном из заданий, причины Первой мировой войны, указанные выпускницей, были отклонены с комментарием, что таких причин нет в учебниках. В другом задании выпускница безуспешно просила эксперта вслух прочитать подряд два предложения, в которых проверяющие не увидели написанные ею три действия, повлиявшие на строительство Транссиба и не засчитанные как «роль Витте». «Затем – словесная эквилибристика, в ходе которой дочь просит эксперта внимательно прочитать «Методические рекомендации ФИПИ», в которых четко пояснено, что считается «ролью исторической личности», - пишет Александр Борисович. По его мнению, представитель предметной комссии прекрасно понял допущенные при проверке ошибки: «Потому что потом просто повторял с упорством, достойным лучшего применения, что его задача заключается только в том, чтобы «донести мнение экспертов».
Зачем тогда вообще нужна процедура, направленая «на защиту прав экзаменующихся», недоумевают родители дочери? Почему она превратилась просто в односторонее донесение более подробного мнения комиссии?
На апелляцию ребенок приходит попытаться доказать свою позицию, если его не поняли, считает Наталья Драхлер, мама девочки, тоже учитель истории. «А я видела, что выпускника эксперт уже просто не слышал, говоря, что «я доношу до вас мнение экспертов», пишет она в комментириях.
И это не единичный случай. Похожую ситуацию описывает Наталья Бадаева, сдававшая ЕГЭ в 2011 году. Она приехала на апелляцию из Сергиева Посада. «Съездила и поняла, что это была самая бесполезная вещь на свете...темы за которые баллы сняли, знала куда лучше чем просто на «отлично» в рамках школьной программы». Это как раз и помешало, считает она. А писать надо не просто «как в учебнике», а именно как в рекомендованном учебнике. Самое грустное, пишет Наталья - «не то, что баллов не добавили, а что тебя именно не слушают и не пытаются: перебивают, отвечают стандартными фразами как роботы. Отвратительно».
Историк, методист кафедры Волгоградского государственного социально-педагогического университета Ирина Крутова считает, что эксперты поставлены в определенную ситуацию, поэтому так себя ведут, хотя быть экспертом - личный выбор каждого. По мнению Ирины Владимировны, у экспертов должна быть «возможность анонимно сообщать о разного рода установках, безобразиях в федеральную комиссию, сразу же, по факту. Возможно, это как-то сможет сдерживать местный произвол».
Дочери Александра и Натальи Драхлер апелляцию отклонили, баллы не изменили. Остались осадок, недоумение, вопросы и три важных момента, о которых пишет Александр Борисович:
1. У нас, конечно, уникальная ситуация: мы с женой – учителя истории. Поэтому, что и как разобраться можем (хотя и без права хоть как-то вмешаться). А как быть родителям, которые специалистами не являются?
Доверять тому, чему доверять и не следует?
2. Ругают то, что в ЕГЭ много тестов. Но в тестах (а они по структуре сейчас весьма сложные) исключается «человеческий фактор».
3. Список экспертов, которые проверяют работы (все в целом, а не каждую конкретно) не является секретным. Немалую их часть я знаю как очень хороших специалистов. Что же с вами всеми там делают такое, что вы легко про белое можете сказать, что это серое, а про серое, что это черное?
