«Я была персоной нон грата»: история борьбы учителя за свои права

Фотография: Pixabay / Unsplash. Иллюстрация: Юлия Замжицкая

Просветитель и публицист, автор telegram-канала «Учимся учить иначе» Светлана Моторина делится историей учителя английского языка Ксении Гоженко, которая осмелилась противостоять травле в новой школе.

Я  устроилась в школу № 1018 в 2019 году. Повода уходить из прежней не было. Я выиграла обучение в Манчестере и там познакомилась с коллегой, которая пригласила меня перейти в свою школу. Я согласилась, потому что хотела попробовать что-то новое.

Первое, что бросилось в глаза, — дедовщина. Новых учителей проверяли на прочность. За опоздание в школу (не на урок) на одну минуту — прилюдная порка. За исправление оценки в электронном журнале, когда учитель ошибся и скорректировал ее в этот же день, — жесткие санкции. Но «старичкам» все это позволялось. 

Администрация постоянно искала, за что можно наказать, и показывала новым сотрудникам, что они не соответствуют. Завуч мог отчитать учителя в присутствии учеников. Я пришла с серьезным портфолио, высшей категорией и званием эксперта ЕГЭ, но мне будто надо было все это доказывать. Мне сказали: «Потерпите, вас год поедят, потом придут новые — от вас отстанут».

В какой-то момент я заметила, что меня просто не несут ноги в школу. Единственное, ради чего я шла туда, — мои ученики. Я решила не обращать внимание на корпоративную «культуру» и просто работать. Но это оказалось невозможно. 

Сначала у меня было 28 часов нагрузки и классное руководство. Но весной 2020 года я попала в реанимацию с подозрением на инсульт. Я поняла, что надо снижать нагрузку и, выпустив летом два 11-х класса, решила ничего дополнительно не брать.

Хотя школа неохотно шла навстречу, мне оставили 18 часов, потому что в августе случился второй микроинсульт. В новом учебном году за сентябрь было два больничных, а когда в начале октября я вернулась, начались нарушения со стороны администрации.

Когда пришла заработная плата, я увидела, что в ней не хватало порядка 7 тысяч рублей. Но расчетные листы не выдавали, и о составных частях заработной платы нельзя было узнать. Чтобы выдали расшифровку, пришлось написать заявление на имя директора. Получив ее, я увидела, что за классное руководство были только федеральная и городская части, не хватало школьной. 

Когда я спросила директора про недостающие деньги, он ответил: «Это неэтичный вопрос. Вам что, городских и федеральных мало?»

Я запрашивала расшифровку еще в октябре и ноябре. На меня смотрели уже не косо, а враждебно. Несколько месяцев я надеялась, что ошибку учтут и деньги выплатят, но напрасно. Когда в очередной раз я пришла написать заявление, мне отказали, сказав, что директор не одобрит. Тогда я не стала идти на рожон.

В мае меня вызвали к директору. Он поставил ультиматум: «У вас сейчас есть два пути. Один хороший, второй не очень. Хороший — вы увольняетесь по собственному желанию. Второй — в следующем году будете уволены по статье, если, например, на вас будут жалобы». 

Меня заставляло продолжать там работать ощущение несправедливости. Я знала, что правда на моей стороне, меня не пугали никакие статьи и я не понимала, почему должна выполнять условия тех, кто неправ. Если бы я согласилась с этим, я бы предала себя. Я не ушла, и меня начали выживать. 

Летом 2021 года я увидела, что не учли мою просьбу и поставили нагрузку 29 часов, — по состоянию здоровья мне было ее не потянуть. А еще забрали классное руководство, нарушив тем самым преемственность. На мои вопросы был ответ: «Это административное решение». 

Я обратилась в трудовую инспекцию и в прокуратуру — началась проверка школы. Выявили отсутствие расшифровок, утвержденной формы листа заработной платы, учета рабочего времени и дополнительных соглашений к трудовым договорам. Кроме того, нашли два липовых акта, в которых говорилось о том, что я сама отказалась от классного руководства и часов нагрузки в моем классе. Его подписали директор, председатель методического объединения и, почему-то, учитель химии. Моей подписи на нем, конечно, нет. Школа выплачивала штрафы, но инспекция не нашла нарушений с этими актами. 

Администрация школы проходила мимо меня, как будто меня нет. Учителя тоже начали сторониться, видимо, понимая, что я персона нон грата. 

В сентябре я пришла в школу с юристом. Организовали совещание с участием представителя Департамента образования Москвы. Мы разбирались в нарушениях и пытались выяснить, почему у меня забрали классное руководство. Администрация называла странные причины: то буква класса поменялась, то класс расформировался — все это было неправдой. От меня просто пытались избавиться.

Дальше начались дисциплинарные взыскания. Первое осенью — меня обвинили в нарушении этики. Еще в августе я снова слегла и муж, переживая за меня, написал жалобу в Министерство просвещения. Ее переслали в Департамент образования Москвы с припиской о том, что согласно 59 Федеральному закону ее нельзя пересылать школе. Однако Департамент все равно это сделал, из-за чего в школе меня снова начали трясти. 

Еще меня обвинили в том, что я «призывала родителей учеников писать обращения в различные инстанции» и «распространяла неприятную информацию о будущем детей». Доказательств школа так и не предоставила. Я обжаловала это взыскание и выиграла — недавно суд его отменил. 

Мне снова не выплатили за классное руководство за летние месяцы. Причем в этот раз ни федеральные, ни городские — порядка 36 тысяч. Как оказалось, другим учителям тоже. Я подала в суд. Администрация приносила разные объяснения. На одном заседании сказали, что на лето с учителей сняли функции классных руководителей. Но на деле не было никаких соответствующих приказов, с которыми мы были бы ознакомлены. Судья сделала запрос в Министерство просвещения и в Правительство Москвы. Пришел ответ о том, что школа получила около 2,6 млн рублей — до учителей они не дошли. Я выиграла суд.

Второе дисциплинарное взыскание было в марте 2022 года — за опоздания на работу на одну минуту. Это был мой методический день. Я снова подала в суд на обжалование взыскания. Я понимала, что скоро будет еще одно, и это станет основанием для увольнения. 

Третье было через пару недель — за нарушение безопасности на уроках. Об этом мне сообщила секретарь, когда я шла на работу. Во время разговора мне стало плохо, подкосились ноги. Прохожие помогли дойти до поликлиники. Там сразу оформили больничный. Больше я в школу не вышла. 

В апреле я написала заявление о приостановлении работы по статье 142 ТК, потому что мне так и не выплатили деньги за летние месяцы. Я могла не находиться на рабочем месте и при этом получать средний дневной заработок до тех пор, пока работодатель не закроет долг. 

Администрация школы с этим не торопилась — мне не платили 11 месяцев. В табелях учета рабочего времени указывали, что я отсутствую по невыясненной причине. На самом деле причина была директору известна — я лично приносила уведомление об этом. 

В октябре я написала заявление в Следственный комитет. До марта 2023 года там ничего не двигалось, а потом мне пришла  зарплата за 9 месяцев. В апреле меня пригласили на личный прием к заместителю прокурора Москвы. Выяснилось, что мне положены проценты, которые не пришли. Прокурор взялся за это, и мне тут же их перевели. Не все, но где-то третью часть. Следом пришло письмо от школы о том, что, так как со мной полностью рассчитались, я должна явиться на работу. 

В апреле продолжались суды и началось самое ужасное. На каждое заседание приходила группа сотрудников школы: учитель физкультуры, начальных классов, педагог-библиотекарь. Они подходили ко мне, совали бумаги и командовали: «Слушайте!» В них было то же самое — о выходе на работу. Но на письма директора об этом я отвечала уже дважды.

После третьей такой атаки на суде я впала в депрессию. Это была настоящая травля. Директор мог снова составить липовый акт и уволить меня, но нет, меня преследовали. 

Сегодня долг школы передо мной составляет порядка миллиона рублей. Администрация заваливает суд нелепыми объяснениями. 

Одна из моих коллег недавно тоже попыталась вернуть себе деньги за классное руководство за лето 2021 года. Но ей сказали, что поезд ушел за сроком давности. 

Недавно школа сообщила мне об увольнении по статье. Мы с юристом это оспариваем. 

Моя задача сейчас — восстановиться, возможно, пройти курс реабилитации. Я начала получать юридическое образование. Возможно, когда-то я буду помогать другим учителям. 

Материалы по теме:

• Бывший учитель-блогер: «В школе „молодым“ делать нечего»
• Как выжить учителя из школы. Инструкция для директора